После жизнерадостного сна, где мы с одногруппницей катались ночью на коньках и обсуждали, мешают ли мужчинам ступеньки подниматься по лестнице, я непонятно как попала в середину другого сюжета и оказалась в закрытой комнате.
Шкафы с книгами, стол посередине, заваленный беспорядочно раскиданными вещами, мощная, но по-домашнему уютная сейф-дверь. Вокруг стола напряжённо ходят четыре человека.
Все прекрасно понимают, что происходит.
Больше всего это похоже на голливудский блокбастер-антиутопию со мной в главной роли.
__________________________________________
Из действующих лиц:
- мужчина в накинутом на костюм белом халате, насчёт черт лица ничего сказать не могу. Моя никакая память на лица мешает мне не только в обычной жизни, но и во сне. Я даже не могу сказать, снятся мне люди сразу с расплывчатым пятном вместо лица, или я уже потом не могу вспомнить, как они выглядели во сне. Скорее, второе. Или я вообще не смотрю на лица героев сна, что тоже трудно представить.
Два других героя (у меня они постоянно трансформировались и принимали образы разных людей, как это бывает во сне. Сначала мужчина средних лет и молодая женщина, потом там невероятным образом материализовалась моя мама, но в результате они стали двумя девушками, одна худенькая и молодая, другая полноватая и чуть постарше.
__________________________________________
Жители этого мира по законам жанра разделялись на две части: власть имеющие и
Роль полиции выполняли корректоры - люди с медицинским образованием. Они ловили деструктивный думающий элемент и вкалывали им специальное лекарство. После которого атрофируются умственные способности, но не полностью: человек просто не может строить логические рассуждения, анализировать сложившуюся ситуацию, а значит, безоговорочно подчиняется власти и живёт себе в своё удовольствие.
Такие люди счастливы. Все проблемы за них решит государство, в голове у них нет лишних вопросов, они радостно жуют свой небольшой кусок хлеба, ходят на работу (она тоже не требует умственных усилий и сводится либо к физическому труду, либо к простым обслуживающим функциям: кассиры, продавцы, операторы автоматизированных производств...) и позволяют нормально функционировать обществу.
В стране, где происходит действие, видимо, недавно произошла революция или военный переворот. И действию лекарства ещё подвержены не все, корректоры отлавливают сопротивляющихся и либо убивают их, либо вкалывают лекарство.
В будущем вакцинация будет проводиться сразу новорожденным детям, и проблем не будет.
__________________________________________
За мной вокруг стола бегает мужик-корректор в халате. А я сопротивляюсь. И геройски говорю, что лучше умереть, чем так, как они. Двум другим героям лекарство уже вкололи, но оно действует постепенно, и сейчас они ещё обычные люди, просто без склонности к бунту - она исчезает первой. Через несколько дней процесс завершится, и они станут полноценными членами общества с индивидуальным номером (который вместо документов).
Корректор уговаривает меня и уверяет, что я стану счастливой. И ему, в общем-то, меня даже жалко, потому что он не хочет убивать и старается силой или хитростью запихать в меня лекарство.
Я вырываюсь, и он тычет меня маникюрными ножницами в живот. Идёт кровь, я испуганно отбегаю, а он кричит, чтобы я немедленно выпила лекарство, иначе умру от раны. Я поворачиваюсь к вакцинированному мужчине (он тоже врач) и прошу у него аптечку. Потому что ничего из рук корректора брать нельзя - там та же государственная вакцина, только в другой форме.
Бывший врач сочувственно уверяет меня, что от раны маникюрными ножницами я не умру. Но помочь ничем не может.
Через какое-то время корректора вызывает начальство, и он уходит в коридор.
Первое, что я делаю - открываю окно и выбрасываю в него упаковку с вакциной. Другие герои хватают меня за руки и испуганно говорят:
- Что ты делаешь? Ты не понимаешь? Ты сейчас не оставила себе другого шанса, ему теперь остаётся только убить тебя.
Значит, надо бежать.
Я закрываю изнутри дверь на всевозможные замки, судорожно начинаю скидывать самые необходимые вещи в сумку (наше имущество раскидано по комнате).
Хватаю старые документы. Если у меня их найдут, пока буду бежать - я обречена, но это мой единственный шанс.
Часть страны ещё не захвачена этими. Главное - перебраться за границу, а там я смогу, например, работать учительницей. Бегаю кругами по кабинету в панике. Тёплые вещи. Нужны тёплые вещи.
Тут, к моему ужасу, дверь, тщательно закрытая изнутри, спокойно открывается и в кабинет заглядывает какая-то жуткая чиновница, похожая на седую рыбу. Нас она не считает за людей, видит, что корректора нет, закрывает дверь и уходит.
Вакцинированные подсказывают, что запоры действуют только на обычных людей. Власть имеющие могут легко проходить сквозь собственные двери.
- Но ничего, беги так, быстрее, он подходит, но мы покараулим. Давай, давай.
Я подбегаю к чемоданчику корректора, хватаю оттуда его документы (смогу выдать себя за него, если поймают, главное, вести себя уверенно, если врёшь, это я умею). Достаю какое-то оружие.
И без тёплой одежды, которую так и не успела найти, в каких-то нелепых лосинах и летних кроссовках, в расстёгнутом пальто (оно, как назло, зелёное, яркое и бросающееся в глаза), раскрываю настежь окно.
В последний раз смотрю на вакцинированных.
- Жалко, что вас уже не спасти. Спасибо за всё. Прощайте.
Прыгаю на снег. Всего второй этаж. Вроде не заметили. Теперь бежать, пока корректор не вернулся и не поднял панику. К счастью, заседания у них долгие.
___________________________________________
Сон обрывается.
Я проснулась и в состоянии полусна начала думать, чем там всё могло закончиться.
Бежать трудно.
На улицах патрули, ночи холодные, в лесу остаться не смогу - замёрзну. У меня ни денег, ни еды, только фальшивые документы корректора.
Надо быстрее добраться до границы, и, если повезёт, если не остановят, то останусь жить.
Если на настоящих корректоров наткнусь - они не простодушные патрульные. Сразу расстреляют.
Ладно, врать я умею. Может, и повезёт.
2