Я хожу по туманным краям, где во влажном холодном воздухе зеленеют только распустившиеся листья деревьев. Через долину течёт широченная полноводная река, она обрушивается сверху из небес гигантским порогом прямо перед моими глазами. Вода почти не пенится, русло здесь глубокое, но видно, с какой необузданной силой течёт вода.

Я подхожу к краю, смотрю на серо-свинцовую воду, и меня то ли сдувает ветром, то ли я оступаюсь и падаю вниз. Течение сильное, вода почти ледяная, а за плечами у меня, оказывается, семидесятилитровый рюкзак, и он тянет меня вниз. На поверхности я кое-как держусь, но меня неминуемо сносит назад, к водопаду, из которого уже всё, не выбраться.

Я не паникую, не кричу, только думаю "сейчас-сейчас, я выплыву". Стараюсь делать сильные и частые гребки руками, чтобы хотя бы удержаться на месте, но куда мне, я всегда плохо плавала, и меня сносит, как пушинку. "Сейчас-сейчас, ещё есть шанс, я выплыву".

Рядом, оказывается, торчат на воде знакомые из походного клуба. Они на катамаранах отрабатывают какие-то особые гребки, движутся туда-сюда поперёк русла, и их ни на сантиметр не сносит вниз. Они кричат мне, чтобы подгребала к ним, но я не могу, меня унесло за линию, по которой они движутся, и уже рядом водопад.

В последний момент мне бросают страховочную верёвку. "Не долетит". Но верёвка долетает, я ловлю её, и она быстро-быстро вытекает из моих рук в мокрых перчатках. сдёргиваю перчатку, наматываю мокрую верёвку на руку. Меня вытаскивают.

В мокрой одежде я бреду в здание. По пути руководитель мне добродушно говорит, что такой пловец, как я, - это вообще недопустимо. Что мне нужно привязывать к рукам-ногам камни и плавать с ними в бассейне. Я стаскиваю с себя мокрую одежду, вешаю её на батарею. Через несколько минут рассеянно надеваю штаны обратно. Не голой же ходить. Но они почему-то сухие. И это не мои джинсы, а руководителя. И они мне почему-то подходят по размеру. "Я потолстела, а он похудел", - думаю я.

Потом до меня доходит, что в воду я падала во сне, потому что уж очень нереально это всё выглядело, и мне нужно этот сон записать, но я никак не могу найти компьютер. Мы все живём в хостеле, и там потом разворачивается какая-то другая сюжетная линия, но я её не могу вспомнить.

Мы сидим дома. Вдруг трескается потолок и проваливается вниз, я хватаю сестру, маму и друга (что? У меня нет сестры), ругаемся, где лучше спрятаться. Дом уже падает. Ложимся на пол в коридоре, куски штукатурки летят вниз.
Падение останавливается, оказывается, дом этажом ниже нас вонзился в землю под углом, а мы в воздухе и можем упасть (это мне уже снилось).
Включаем радио. Однокурсник передает по новостям :"в Екатеринбурге проблемы в жилищном комплексе". Это Виталя Федотов. "Он мудак",- думаю я. Тут люди умирают, а он "проблемы в жилищном комплексе ".
Наш дом запускают в космос. Чтобы дальше не разрушился. Он приземляется обратно, и теперь наш этаж вровень с землёй. Выходим через окно.
К нам присылают элитный спецназ. Грудастые девушки в комбинезонах с надписью swat требуют оказать им достойный прием, спрашивают, сколько у нас спален в доме и требуют накормить их," во вторую очередь после хозяев". Им плевать, что наш дом разрушен. Это по их этикету так полагается.

P.S.: у меня, кажется, скрытая боязнь землетрясений. Уже снилось, что многоэтажка рушится, а я внутри.

Ещё один интересный сон.

Место действия - Прага. Мы живём в специальном квартале для русских. Там мы находим заброшенные дома из соломы. Рядом строят элитные жилые кварталы, и поэтому везде много таджиков (для русских же строят). Дома из соломы потихоньку сносят.

Скоро наступит зима, и мы ищем дом понадёжнее. Залезаем в один, а он разваливается. Стоим все в соломе, а из соседнего цивильного дома все ржут над нами. Смотрим туда, а там девушка наша знакомая, тоже из нелегалов, в соломе так же жила.
- Ты-то чё ржёшь, - говорим.
- А я нормальный дом нашла, - отвечает она. - Нас тут 20 человек, все нелегалы. Только простудилась я, и теперь у меня туберкулёз, скоро помру.

Она выходит к нам, и мы видим, что в нос она запихивает презервативы, чтобы никого не заразить, открытая форма. А спина у неё пожелтела, потому что чахотка же.

Потом во сне мне показывают как бы отрывок документального фильма про эту туберкулёзную бабу. Она актриса, и фильм повествует о её сложной судьбе, романах с поэтами и преждевременной смерти.
Следующий сюжет: мы с папой летели в самолёте, и он жаловался, что его заставляют лечить сосуды не в той больнице, в которой он хочет.
(пропущена сюжетная линия про стюардесс, которую я не помню)

Мы оказались дома, и к нам пришла бывшая папина жена, и чтобы спровадить её, мы звонили тайком ей на сотовый и изображали, что её подруга ждёт. План удался, она ушла, а папа рассказал, что она всегда была тупенькая.

Пришёл Данил Вавилов и долго о чём-то с нами разговаривал, потом танцевал вальс в коридоре нашей старой квартиры. Потом я должна была уйти с ним куда-то, но никак не могла надеть зимние сапоги - левый с правым путала.

Когда я вышла на улицу, там и правда была зима, всё занесено снегом. Мне отдали ключи от киоска со всяким пивом-сладостями, чтобы я последила, пока продавщица не вернётся. Я выключила свет, чтобы никто не пришёл, но в киоск ломанулась куча народу, это были продавцы с рынка, которые заходили греться. Они бесцеремонно бродили, переставляли с места на место вещи, грели чай, требовали у меня включить стиральную машинку, чтобы постирать вещи.
- Но я не знаю, что вам обычно разрешает Лена ( то бишь законный продавец киоска) - сказала я. Поэтому грейтесь и уходите.
Но они никуда не ушли, а сказали, чтобы я взяла машину и поехала расчистить главный проспект от снега, чтобы он стал катком и можно было ездить на коньках.

Я села в машину, старую копейку, но не за руль, а на переднее сиденье. Тут же у меня появилась компания из моих знакомых (не помню, кто это был). Мы поехали по улицам города, а потом вспомнили, что никто из нас не умеет водить. На меня кричали, почему я сама не села за руль.
- А какая разница, я тоже без прав, - отмазалась я. - Давай сворачивай во двор, там гаишники впереди.

Нам люто сигналила вся улица, потому что мы даже из ряда в ряд перестроиться нормально не могли, но потом мы кое-как заехали на обледеневшую горку во двор.

А там стояло много припаркованных автомобилей, занесённых снегом уже почти по крышу. Выхода не было, и мы поехали прямо по ним. Машина буксовала в этом снежно-машинном месиве, и мы вылезли и просто покатили её кубарем по сугробу, толкая руками. Это было тяжело, у неё уже разбились все стёкла, но нужно же было её вернуть.

Постепенно месиво превратилось в лес с гигантскими сосновыми деревьями, по верхушкам которых мы скакали, как белки. Это было страшно, только если об этом думать. А если отключить голову, то внизу видны были только зелёные пятнышки, на одно из которых нужно было приземлиться и схватиться за ближайшую ветку. Классное ощущение лёгкости и полуполёта при этом. Только очень жутко смотреть вниз, земля была катастрофически далеко.

Мы ловили какую-то особенную белку. Нам очень нужно было её поймать, но она прыгала по деревьям лучше, чем мы, и погоня затягивалась, уводя нас в чащу леса. Зверёк постоянно ускользал из рук.

Наконец я схватила белку за усы. Она жутко вырывалась. Я перехватила её за туловище и сказала быстро нести рюкзак. Белка кусалась, была скользкая, пушистая и очень милая. В рюкзак класть добычу мои спутники отказались - выбежит и поминай как звали. И сказали мне её задушить.

Душить белку было жалко. Но надо. У неё надувались щёки и выпучивались глаза, но умирать она никак не хотела. И тут снизу послышались шаги.
- Это дикое племя, они убьют нас, если увидят, - сказал кто-то из спутников.
- Не двигайтесь, они слышат звуки, - сказал второй.

Мы замерли, но снизу нас всё равно окликнули, спросили, кто мы и что делаем на их земле. И тут за нас вступилась полузадушенная белка:

- Перестань меня душить, и я скажу секретные слова, которые вас спасут, - прошептала она.
Я отпустила шею белки.
- "И люди цвета воронова крыла если не придут, то пронзит их стрела, 12 15 1448" - сказала белка.
Пароль по очереди повторяли мои спутники, отвечая на вопрос дикарей, и те опускали оружие. До меня очередь дошла последней, и как назло, стишок вылетел у меня из головы, остались только цифры.
-12 15 1448, - неуверенно сказала я. И тут же мне в руку вонзилась стрела с ядом. Ответ был неверным, без стишка смысл пароля искажался до противоположного значения.

Мы, кажется, побежали дальше, но моя раненая рука мешала мне цепляться за деревья, и в теле из-за яда нарастала слабость. Через несколько минут белка снова сказала нам замереть - навстречу шёл ещё один отряд диких людей. Они не скакали по веткам, как предыдущие, а шли снизу. Но всё равно нас увидели. Мы висели на деревьях, как мешки.

- Это кто там вверху? - спросил кто-то.
Я молчала и старалась придумать ответ побезопаснее.
- Да это чужаки, про которых нас предупредил тот отряд, - ответил второй. - они ранили их и оставили подыхать, не трогай их. Скоро уже действие яда завершится.

Я действительно поняла, что силы меня совсем покидают. Всё было как в тумане, от раны растекалась слабость. И тут белка сказала, что разгадала их пароль - эти люди используют "сок воронова крыла" в качестве противоядия. И протянула мне перо с какой-то чёрной жижей. Я помазала жижей рану, и стало получше, просто немота какая-то появилась.

Тут люди из леса прочухали, что что-то не так, и забрались на ветки посмотреть, что происходит. Столпились вокруг моего полудохлого тела и обсуждали, что со мной делать. Среди них я увидела Арагорна, который каким-то лесом сюда затесался, и решила, что негоже, если я тут подохну, а ему не достанется семейная реликвия. Сняла со своей руки кольцо Барахира (лол шта, не знаю, откуда оно у меня и зачем вдруг во сне взялся Толкин) и протянула ему. Он просиял в лице, крикнул "сестрёнка" и сказал лесным людям, что это свои, и нас оставили в покое.

Лесные люди объяснили, что чёрная жижа - это сильнодействующий наркотик, поэтому я сейчас никакой боли вообще не чувствую, а так-то я вся в ранах от сосновых веток. Я обернулась и увидела, что вся спина и ноги у меня в крови. Но меня утешили и сказали, что заживёт.

Мы побежали дальше, и в итоге лес закончился, за ним была конечная остановка трамвая, перед которой деревья расступались в прямом смысле - брали и отходили. А внутри трамвая горел свет, был зал, в котором шёл банкет. Все кормили нас пироженками и радовались. Никто не умер.

Снилось, что ем гигантские чебуреки за 30 рублей, которые краду у продавщицы-таджички и разогреваю в чугунной сковороде, наполненной доверху грязным шипящим маслом.

Иду дождливой осенью домой к маме из школы, уроки уже закончились, мне надо идти куда-то ещё, но я брожу по мокрому городу и иду домой. А она смотрит телевизор, там что-то про патриарха русской православной церкви. Я кричу, что всё это бред собачий, и как она не понимает, что ей врут. А она говорит мне про веру и то, что я не права.

Я сажусь на свёрнутый в рулон матрас и плачу. От того, что хотела просто прийти и поговорить, а вышло опять чёрти что. А мама ругает меня за то, что плачу.

Наверное, детство снится тем чаще, чем ты дальше от него.
___________________________________________

Читаю Бродского. Его имя настолько замусолили и затёрли, что стыдно уже даже признаваться, что он тебе нравится. Это как сказать в компании меломанов, что в восторге от Филиппа Киркорова (я ни в коем случае не хочу сравнивать талант с русской недомузыкой, просто пытаюсь передать ощущение).

От настоящей поэзии всегда остаётся привкус раздирающей тоски. И ощущение "дадада, я именно это хотел сказать, но не знал, как". Но главное, конечно, боль и тоска, даже в самых безобидных строчках вроде "дрозд щебечет в шевелюре кипариса". Не знаю, почему так. Моё литературоведческое прошлое ни капли мне здесь не пригодилось.

Снилось, что я попала в параллельный мир или в сон, и там я должна узнать свой жизненный путь. Для этого нужно выбрать направление дороги, а значения зарифмованы в стишок.

Я судорожно записывала стих в блокнот и удивлялась, что ручка оставляет следы на материальной бумаге: это же видение, сон, такого быть не может. Потом испугалась, что не смогу взять этот блокнот с собой в реальность. Единственный выход - вернуться в этот сон, найти блокнот и прочитать, решила я. Или выучить стишок наизусть.

Судьбоносные строчки я, естественно, забыла. Помню только начало:
На запад - к знаниям, на восток - к знамени.
Мучаюсь теперь, жутко интересно, что было на севере и юге)

Люблю сны за возможность экспериментировать без вреда для здоровья и психики.

Сегодня, например, я была героинозависимой и потерявшей интерес к жизни помятой женщиной. Мы с компанией таких же друзей приехали в зимний Питер, сели на какой-то занесённой снегом крыше. Открыли глаза после пьянки, посмотрели на мир и решили, что он не стоит того, чтобы на него смотреть.

Эти друзья предложили моей героине шприц, но она всё-таки сохранила остатки здравого смысла и сказала, что один одноразовый шприц на всех - это не норм. Можно спидом заразиться. "Дайте мне лучше героиновые капли для носа", сказала она.

Дама сквозь полузакрытые глаза увидела с крыши на другой стороне реки Зимний дворец, Медного всадника и что-то там ещё. Её осенило: "я же в Питере. Какого лешего я валяюсь третьи сутки обдолбанная на этой крыше? Надо встать и пойти прогуляться, а иначе какой смысл перемещаться так далеко в пространстве и не видеть его толком". Но тут на даму скатился по наклонной крыше её обдолбанный друг, и она чуть не упала.

***
Следующий эпизод, сумерки:
Героиновая героиня идёт вместе с моей однокурсницей по зимней заснеженной просёлочной дороге в военную часть. Не спрашивайте, зачем. Гуляет.

Рядом в том же направлении понуро шагают другие люди. Сзади едет автомобиль, освещая перед собой дорогу фарами. Люди видят свет и медленно расходятся в сторону, чтобы уступить дорогу. Одна бабулька не успевает отвести с проезжей части дедка, с которым идёт под ручку. Дедок подлетает вверх на капоте.

Мы набрасываемся на водителя со словами "вы что, вояки, совсем оборзели, людей пожилых давите". Они молча и хладнокровно опускают автомобиль под землю и уезжают в военную часть под дорогой.

Мы идём обратно, понимая, что в военной части делать нечего. Но на нашем пути сторожка, обнесённая живой изгородью, (на улице уже лето) её охраняет маленькая визгливая собачка. Она чуть не тяпает меня за ногу, я запутываюсь в ветках, рву одежду, царапаю ногу. И вдруг к своему ужасу слышу лай громадной овчарки. "Мелкая собака охраняет от женщин, но сейчас выйдет большая, которая от мужчин, и нас разорвут", - говорю однокурснице.

Выход перекрыт, и мы отступаем в огород. Из сторожки выходит охранник. Это слепая пожилая женщина. Дорогу перед собой она прощупывает не тростью, а обычной тонкой веткой, с которой отодрана кора. Она идёт на звук, шарит в воздухе этим прутом, я знаками пытаюсь объяснить, что нужно тихо отойти, затаиться в картошке и подождать, пока слепая уйдёт обратно в сторожку, чтобы пройти мимо. Но однокурсница всё портит, с хрустом топчется по грядкам, пытаясь обойти женщину.

Нас вытесняют за забор, в военную часть.

Это очередной сон, если что. Я не могу их не записывать. Они шедевральны.

Я боролась с мировым злом. Зло представляло собой голос, идущий из ниоткуда, который застилал весь мир. Он посылал на меня разные напасти в виде огромных полчищ червяков, застилающих горизонт, или мрачных туч.

Мы прятались от зла в надувных палатках-скафандрах, но потом нам пришло послание из будущего, где какая-то девочка подробно объяснила, что скафандры эти пропускают радиоактивные изотопы на микромолекулярном уровне. И все годы, которые человечество летало в космос в этих палатках, очень плохо сказались на нас - мы и не подозревали, что они не защищают.

Потом зло испытывало меня чистой темнотой. Там была дверь, в которой не было абсолютно ничего, и нужно было туда зайти, кажется.

А потом я пошла в поход по каким-то невъебенно красивым горам. Нас было человек десять, какие-то парни, в основном, и вёл нас всех инструктор Виталя с Алтая, который говорил тонким хриплым голоском из-за операции на связках (это реальный человек).

В первый день мы просто шли через какие-то перекаты, буераки, ручьи. Во второй день мы резко стали друг другу такие родные всем отрядом, что я даже во сне удивилась.

В третий день мы поднимались по ступенькам в горе на цветущую долину с оранжевыми цветами, и до меня дошло, что нужно фотографировать, и что предыдущие два дня я не доставала фотоаппарат.

Я говорю всем "подождите, я сейчас до магазина сбегаю и сфоткаю", думаю, что сейчас по-быстрому пробегу часть маршрута назад и вернусь, а заодно вон в тот ларёк зайду за продуктами, который посреди поля стоит, куплю всем ништяков каких-нибудь. Меня согласны ждать, я спускаюсь по ступенькам обратно, роняю телефон и фотоаппарат в лужу, всем объясняю, что топлю технику уже не впервые, и всё будет норм, но достаю и боюсь, что они не будут работать.

А потом мы едем куда-то в поезде, но он просторный и белый, и я забираюсь на вторую полку к какому-то мужику из нашего отряда и пытаюсь его склеить, а он тупо складывает мне на спину руки и засыпает.

А потом был какой-то ужастик. Вроде бы всё то же самое, поход, мы идём куда-то, но мы дети, и всё происходит не в горах, а на горке у гаража около моего дома, ну как будто масштаб уменьшили.

Мы должны дождаться вторую часть отряда, но некогда ждать, и мы надеемся, что нас найдут по следам. А за нами идёт Горлум, который Смеагол, и заметает наши следы, чтобы вторая часть отряда нас не нашла. И всякие разные пакости делает. А потом нас в плен берёт. И нас приходит спасать мама Оли Мещерягиной с какой-то другой женщиной. Я недоумеваю, где моя мама, и понимаю, что это всё фильм, а мы актёры.

Снилось, что в деревне меня позвали на какую-то вечеринку. Сначала мы с подругой пробирались через сараи и какие-то хлева со свиньями, а потом ехали в лес на маршрутке.
Ехать нужно было долго, в микроавтобусе были люди, которые тоже направлялись на это сомнительное мероприятие, я там многих знала не то по ШУА, не то по ЛШРР.

Я обнималась на заднем сидении с каким-то молодым человеком, он был такой вроде миленький, но руки у него были похожи на кактус. Или на наждачку. Меня это почему-то не напрягало.
На "вечеринке" нас привели в огромное помещение, что-то среднее между каким-нибудь ККТ "Космос" и рестораном. Столики, перегородки, в центре общий зал с гигантской люстрой, а по углам монстеры и фикусы какие-то, как в зимнем саду.

Мы непринуждённо общались и что-то пили, а потом оказалось, что это бал в Хогвартсе, на нас были надеты не то мантии, не то советская школьная форма, я заметила, что у меня на одежде герб Гриффиндора, а я разговариваю с подругой, у которой эмблема Слизерина. И отошла от неё. Потому что нельзя.
Нужно было танцевать, а я почти не умела. Никто со мной не соглашался встать в пару, кроме какого-то щуплого школьника.

Потом мы должны были ехать на продолжение этой странной тусы на природу, я замешкалась, а когда вышла на улицу, все транспортные средства уже разъехались. Стоял только чей-то одинокий мотоцикл. Школьник подошёл ко мне и сказал, что может подвезти. Спросил, за рулём я хочу ехать или сзади. "Конечно за рулём", ответила я.
Тут из-за нашей спины вышел шикарный брутальный мужик с какой-то бабой, сел на этот мотоцикл и уехал. А школьник достал из-под полы самокат. И мне пришлось медленно и с трудом толкать нас в горку обоих. Потому что я же за рулём. Я и везу.
Финал.

Мне снятся в последнее время странные сны. Во сне я работаю.

Недавно (во сне, естественно) был День военно-морского флота, я сидела в каком-то баре, где мне на столе оставили ключи от офиса. Потом вышла наружу, надела наушники и пошла по тёмной улице. Навстречу шли пьяные моряки в тельняшках и матросках, а потом кто-то догнал меня сзади, ударил, схватил - я успела подумать, что зря я хожу по темноте с закрытыми ушами, - я попыталась закричать, но мне в рот что-то засунули, какой-то кекс с крошками. Я вырывалась и хотела набрать полицию на телефоне, но не попадала по сенсорной клавиатуре, а потом у меня его выбили из руки. Я подавилась крошками от кекса. Или меня задушили нападавшие сзади. Я умерла и проснулась.

Мне очень редко снятся кошмары, раз в пару лет, не чаще. А тут ещё такой абсурдный.

А сегодня снилось, что в меня влюблён один малознакомый в реальной жизни фотограф. Мы ездили (на съёмки?) в какой-то газели, почему-то со штатом четвёртого канала. Один раз что-то сломалось, мы вышли на обочине, а по трассе везли лес в длинных-длинных прицепах, высоких, как дома. Там были и отёсанные брёвна, и стволы сосен, и доски, и брусья. Всё это было скреплено перочинными ножами и шампиньонами. Грибы иногда отваливались по ходу следования, и мы их подбирали и ели.

Бля, самая романтичная история в моей жизни. Вместе подбирать на обочине грибы, которые отпали от фур с лесом.

Приснилось, что я родила сына. Он был маленький, и я таскала его на руках.
Всё не могла понять, от кого этот ребёнок. Вроде бы ни с кем не спала в последнее время. Забила.
Решила написать в твиттер, что у меня ребёнок. Потом задумалась. А вдруг у меня его на самом деле нет?

Я просто нянчилась с ним, и тут он заговорил. Своим тонким младенческим голосом он сказал:
- скажи мне, что такое жизнь?
Я, как все мамаши, начала орать "смотрите, он заговорил! Идите сюда скорее, несите камеру, о боже, он заговорил! Первые слова! АААА"
Ребёнок посмотрел на меня, как на дуру.
- Так всё-таки, что такое жизнь?

Дальше я начала ему что-то объяснять, но это неважно.

Сначала приснилось, что я в кинотеатр ходила на ужастик,
а потом сама в него перешла.

Это была история про место, куда мы поехали отдыхать. Я училась играть на странных духовых инструментах, а у меня не получалось, и мне говорил Артём Шведов, мой бывший одноклассник, что у меня объем легких очень маленький, а я обижалась. Мы веселились, а потом мне начало казаться, что я попала в ловушку. И я увидела на стенке "ацтекские руны", и земля стала вязкой. И потом там вылез какой-то зомбяк и стал нас целовать. И от первого поцелуя мы стали вязкие и жидкие, от второго мы облезли до органов, от третьего нас вывернуло наизнанку. То есть в прямом смысле вывернуло, так, что желудок снаружи, и всё такое. Это было очень мерзко. А потом он ушёл, а мы тут вечно должны были остаться жить. Приходили другие люди отдыхать, но они нас не видели даже, а если бы увидели, то убежали бы, потому что нам самим противно было на себя смотреть.

А этот ацтекский царёк за водой ушёл куда-то. И мы придумали, что раз он такой примитивный, то и способ избавления от проклятий будет примитивный. И мы поцеловались друг с другом, и стало нормально. И вторые люди, которые с нами были, тоже. И мы радостно побежали из пещеры, пока царёк не вернулся.
И причём это была не я, а вообще левые герои, актёры фильма. Просто я всё чувствовала, как они, и была кем-то из них.

Потом я в кинотеатре услышала, как на входе мой папа стоит и говорит по телефону, что ждёт, пока я кино посмотрю. И что я не веду его в квартиру Лизы Парамоновой, потому что там мой молодой человек, и я стесняюсь. А у меня молодого человека нет. И я повела его в квартиру Лизы.

Потом был другой сон, я жила в первобытной семье в первобытном лесу. Снаружи было очень темно и страшно, и ходили всякие чудища. На нас напал "орангутанг" - это был трёхметровый здоровенный зверь с лысо-волосатой головой, ручищами громадными и ножом размером с мою руку. Мой старший первобытный брат не справился с орангутангом и, кажется, умер. А я долго боролась, и его как-то убила, и нож у него забрала. Нож был хороший. Труп мы вынесли из дома. А потом было страшно, потому что за труп пришли другие орангутанги мстить. Я убила чью-то жену, и её муж - он был поумнее и даже умел разговаривать - пришёл и стал спрашивать, не мы ли убийцы. А я нож за спиной спрятала, а он в крови его жены. Мы сказали, что не мы, он вокруг нашего дома походил и ушёл.

А потом началось средневековье, и меня обвиняли, что я кого-то убила, а я пряталась под мостом и ныряла в бассейн, чтобы убивать незаметно акул. А это были не просто акулы, а какая-то нечистая сила. И каждый день мне нужно было надевать новое платье своей династии. А одежды было очень мало. Я придумывала её на ходу.
А потом там банда появилась, и все их преступления почему-то на меня вешали, и я была в бегах, и никому не могла доверять. Ко мне пришли двое мужчин и сказали, чтобы я им тоже не верила особо, но рассказали о политической ситуации, посоветовали, что мне делать, и вставили в глаз какую-то линзу, чтобы я могла видеть скрытую нечисть.

Я вернулась домой, забрала свою младшую сестрёнку (или братика). Мне ещё было стыдно смотреть ей в глаза, потому что я убийца. И мы побежали "в бега".

Очень важный сон.

На полянке около моего старого дома, под оранжевым фонарём были какие-то празднества. Все веселились, пели, ходили кругами, разговаривали, смеялись. А под самым фонарём сидел седовласый мужчина такого растафарианского вида, внешне что-то вроде Дмитрия Гайдука. Все называли его Гуру. Он пел какие-то песни под гитару, и вокруг него всегда было много людей.

Мне очень нравились эти люди, я хотела пойти и поговорить с Гуру, но дико стеснялась. У меня с собой был варган. То есть я его называла варганом, но это была деревянная цилиндрическая трубка в узорах. Я подошла и стала играть в ритм песне, и кто-то меня втянул в центр круга.

Мы разговорились с Гуру, но я постоянно как-то стеснялась и всё не могла спросить что-то главное и очень важное. Потом действие каким-то образом перенеслось в торговый центр. У него там был свой прилавок, и люди приходили разговаривать за бесплатно. Просто и по-дружески.
Я спрашивала его что-то из серии "как жить и что делать", а он играл со мной в загадки. Долго выпытывал, что такое гидросфера и ещё что-то на букву И. И рассказывал какую-то историю, не помню, что в ней было, что-то про ночь, курганы, павших воинов и борьбу природы с человеком, человека с природой и человека за природу.

Я что-то важное поняла для себя. Но в это время ко мне подошли однокурсницы и стали кричать, почему я взяла у кого-то 500 рублей, не спросив. Они стали возвращать мне их фальшивыми деньгами. Потом пришла Элька и рассказала, что не поступила на "пятый этаж ургу" (пятого этажа там нет) на культурологию, а всё потому, что поверила Дашке, которая говорила, что это легко, не узнав конкурса. И теперь её жизнь потеряна. Потом пришла Надя, и сказала, что Никита Пряхин живёт в общежитии "Метрополь", и он там, конечно, не выживет, потому что избалован жизнью.

Они меня отвлекли, и я стала думать, что посмотрела классный фильм в кинотеатре, и теперь мне нужно домой. Обсуждала, какая классная сюжетная линия с этим гуру: он помогает не советами, а правильными вопросами, что-то вроде Платона прямо, доводит человека до истины, а не даёт ему её. И какая актёрская игра! Мы с Лизой пошли к выходу, а в витрине магазина стоял Макс как манекен и махал нам рукой. Спросили его, что это, а он ответил, что так баб привлекает.

А гуру за своей консультационной стойкой тем временем раздавал людям деньги. То есть система была такая - люди рассказывали ему о своей проблеме или мечте, а он решал, достойна ли она помощи, и выдавал под расписку безвозмездно определённую сумму. Потом через какое-то собственное мобильное устройство следил за тем, как человек тратит эти деньги. Как раз в этот момент он громко вздохнул, сказал "Билл отступился от цели, пусть его миллионы покоятся в озере", и я смутно увидела картинку, как на глазах мужчины в смокинге в озеро падают сами собой чемоданы с деньгами.

Я решила тоже попросить денег, но было уже поздно. Конторка закрылась, а гуру в форме какого-то адмирала в фуражке с приглаженными седыми волосами закрыл кассу и вышел. Я только успела промямлить что-то вроде "можно задать вопрос?". Он хитро усмехнулся, ответил "можно" и ушёл.

На выходе из торгового центра толпились бабы в вечерних нарядах, они позировали невидимым фотографам и вызывали аплодисменты зала при выходе, как на подиуме. В ресторане был какой-то званый приём, все шли туда. Гуру прошёл мимо, громко смеясь и говоря своему молодому другу, что сегодня они здесь классно повеселятся. Когда они проходили мимо меня, он спросил, почему я не иду. Я сказала, что не хочу, и вообще у меня нет вечернего платья.
Посмотрела на себя, но платье было тут как тут. Длинное, с розовато-вишнёвым подолом, перетекающим в шлейф.
Он сказал "иди, тебе полезно", и толкнул меня в спину, я пробежала через двери и очутилась в объятиях какого-то страшного школьника с усиками и в капюшоне толстовки.
А вокруг была вообще какая-то вакханалия.

Я кое-как высвободилась от школьника, поболтала немного с окружающими людьми, и через какое-то время ушла.

Я шла по коридору, похожему на школьный, на подоконниках сидели люди. На одном - гуру со своим молодым товарищем, они о чём-то говорили и смотрели на звёзды.
Я села на подоконник подальше и тоже посмотрела на звёзды. Это было потрясающе. Они переливались и искрились радужным светом, сияли и падали, танцевали и мерцали. Это было очень красиво, но я поняла, что так было всегда. Раньше я этого не замечала, а теперь мне открылась истинная суть звёзд.

Я смотрела на звёзды и засыпала. Потом пришла мама и спросила, почему я не сплю. Я показала ей странный часовой механизм у меня в руках, говорила, что слушаю время. Что-то про суть времени начала рассказывать ей. Хотела рассказать про гуру и ещё что-то, но они со своим товарищем ушли куда-то к более важным делам.

Я очень хотела бы записать разговоры и диалоги из этого сна, но всё забылось, и теперь кажется, что я что-то важное потеряла.

Я сижу на полу в пустой комнате, быстро печатаю и жру аскорбинку с глюкозой горстями из банки, и друзья говорят, что я похожа на нарика. Окей.

Сны в последнее время - это нечто.
Я не успеваю их записывать, но чего только стоит один маленький фактик, что вчера в моём сновидении с эротическим подтекстом фигурировал назгул. Он говорил, что я симпатичная и на мне нет одежды светлых цветов, поэтому я ему нравлюсь. И распахивал мне навстречу свои чёрные объятья.
Назгул, блин! Ахаха. Я опасаюсь за свою психику))

Сегодня во сне у меня за окнами дома был ледяной город.

Городом он стал не сразу. Сначала это была ледяная деревушка, собранная из грубоватых брёвен, обвешанная новогодними гирляндами. Потом рассказчик перевернул страницу, и она стала ледяной деревней с домами-поместьями, в которых росли зелёные деревья, а дома были расписаны резными узорами. В домах ещё были круглые дверки, как у хоббитов.
Потом страницу перевернули ещё раз, и деревня стала ледяным городом-крепостью с высокими домами, прямыми стенами и куполообразными крышами.

Потом я пошла бродить по этому городу, и он как-то постепенно превратился в обычный ледяной городок, какой строят у нас на площади. Только этот был очень запутанный, и в нём были бассейны. На улице был мороз, но мне нравилось долго плавать в ледяной воде. В одном месте вода была очень глубокая, а сверху был водопад. Я еле выплыла, так как плаваю плохо.

Я вышла из воды и пошла домой. У подъезда мне в голову пришло, что меня будет ругать мама. На улице мороз, а я мокрая. Простужусь. И я решила, что скажу маме, что купалась, потому что крещение сегодня. Это вроде уважительная причина.

***
В следующем сне я была бомжом-путешественником. Мы ездили по стране и скрывались от полиции, потому что кого-то убили. Убили не специально, не из злости или мести, а чтобы выжить, или как-то так.
Мы зашли в поезд, я постелила постель на верхней полке, и я начала причитать, что я впервые за этот месяц сплю на кровати. И то это не вполне кровать.

Я очень хотела есть, и мне предложили взять риса из тарелки. Но не было ни посуды, ни приборов, и я взяла его руками в пригоршню и жадно ела, а он высыпался.

Потом мы оказались в полузаброшенном здании, где обитала какая-то другая раса гуманоидов. Я подслушала разговор их королевы с охранником: нашей планете угрожала гибель, но на корабле, который мог с неё улететь, было ограниченное число мест, и охранник убеждал королеву немедленно идти занимать место. А она противилась из-за каких-то своих соображений.

Гуманоиды вообще выглядели довольно странно. Они были похожи на людей из диснеевских тридэшных мультиков, только у них из груди торчали два здоровенных железных шурупа. Я подумала, что это для защиты. Чтобы другие близко не подходили, и для сохранения психологической дистанции. Но… а как же объятья? Они, наверное, очень холодные, эти люди.

Естественно, по сюжету сна улететь на этих кораблях теперь нужно было нам. Мы долго боролись с охраной, по пути снова кого-то убили, но потом я забыла про корабли или решила, что можно и на Земле остаться, и сон переключился на другую ветку.

Теперь мы убегали от собак на роликовых коньках. В лес. Там ещё как-то фигурировали блондинистые волосы и забор. И Егор.
***
Ещё был странный сон, где я на микроскопическую удочку ловила в проруби в 20 см от берега рыбу, нанизывая на крючок другую рыбу. Рыба ловилась, а потом я рыбу-наживку выпускала в воду, а пойманную насаживала на крючок, и так по кругу.

Бывает же так.
Снилась Лютик, знакомая, которая умерла этой осенью. Снилось, что она живая, ходит, как все люди, разговаривает, смеётся, делами своими какими-то занимается. А я помню, что она умерла, и всё хочу спросить, как так получилось, что она снова здесь. И боюсь. Мало ли что, обижу, или вдруг она снова исчезнет.
Потом ещё в этом сне мама разбирала завалы после ремонта и нашла нашу морскую свинку, которая, оказалось, тоже не умерла, а просто пряталась под диваном.

Просыпаюсь, листаю ленту и натыкаюсь на пост, где написано, что сегодня ровно 4 месяца со смерти Лютика.

Мне сейчас надо срочно начинать верить в сверхъестественное или в безграничные скрытые возможности человеческого подсознания, я даже не знаю.