Мы сидим дома. Вдруг трескается потолок и проваливается вниз, я хватаю сестру, маму и друга (что? У меня нет сестры), ругаемся, где лучше спрятаться. Дом уже падает. Ложимся на пол в коридоре, куски штукатурки летят вниз.
Падение останавливается, оказывается, дом этажом ниже нас вонзился в землю под углом, а мы в воздухе и можем упасть (это мне уже снилось).
Включаем радио. Однокурсник передает по новостям :"в Екатеринбурге проблемы в жилищном комплексе". Это Виталя Федотов. "Он мудак",- думаю я. Тут люди умирают, а он "проблемы в жилищном комплексе ".
Наш дом запускают в космос. Чтобы дальше не разрушился. Он приземляется обратно, и теперь наш этаж вровень с землёй. Выходим через окно.
К нам присылают элитный спецназ. Грудастые девушки в комбинезонах с надписью swat требуют оказать им достойный прием, спрашивают, сколько у нас спален в доме и требуют накормить их," во вторую очередь после хозяев". Им плевать, что наш дом разрушен. Это по их этикету так полагается.

P.S.: у меня, кажется, скрытая боязнь землетрясений. Уже снилось, что многоэтажка рушится, а я внутри.

Ещё один интересный сон.

Место действия - Прага. Мы живём в специальном квартале для русских. Там мы находим заброшенные дома из соломы. Рядом строят элитные жилые кварталы, и поэтому везде много таджиков (для русских же строят). Дома из соломы потихоньку сносят.

Скоро наступит зима, и мы ищем дом понадёжнее. Залезаем в один, а он разваливается. Стоим все в соломе, а из соседнего цивильного дома все ржут над нами. Смотрим туда, а там девушка наша знакомая, тоже из нелегалов, в соломе так же жила.
- Ты-то чё ржёшь, - говорим.
- А я нормальный дом нашла, - отвечает она. - Нас тут 20 человек, все нелегалы. Только простудилась я, и теперь у меня туберкулёз, скоро помру.

Она выходит к нам, и мы видим, что в нос она запихивает презервативы, чтобы никого не заразить, открытая форма. А спина у неё пожелтела, потому что чахотка же.

Потом во сне мне показывают как бы отрывок документального фильма про эту туберкулёзную бабу. Она актриса, и фильм повествует о её сложной судьбе, романах с поэтами и преждевременной смерти.
Следующий сюжет: мы с папой летели в самолёте, и он жаловался, что его заставляют лечить сосуды не в той больнице, в которой он хочет.
(пропущена сюжетная линия про стюардесс, которую я не помню)

Мы оказались дома, и к нам пришла бывшая папина жена, и чтобы спровадить её, мы звонили тайком ей на сотовый и изображали, что её подруга ждёт. План удался, она ушла, а папа рассказал, что она всегда была тупенькая.

Пришёл Данил Вавилов и долго о чём-то с нами разговаривал, потом танцевал вальс в коридоре нашей старой квартиры. Потом я должна была уйти с ним куда-то, но никак не могла надеть зимние сапоги - левый с правым путала.

Когда я вышла на улицу, там и правда была зима, всё занесено снегом. Мне отдали ключи от киоска со всяким пивом-сладостями, чтобы я последила, пока продавщица не вернётся. Я выключила свет, чтобы никто не пришёл, но в киоск ломанулась куча народу, это были продавцы с рынка, которые заходили греться. Они бесцеремонно бродили, переставляли с места на место вещи, грели чай, требовали у меня включить стиральную машинку, чтобы постирать вещи.
- Но я не знаю, что вам обычно разрешает Лена ( то бишь законный продавец киоска) - сказала я. Поэтому грейтесь и уходите.
Но они никуда не ушли, а сказали, чтобы я взяла машину и поехала расчистить главный проспект от снега, чтобы он стал катком и можно было ездить на коньках.

Я села в машину, старую копейку, но не за руль, а на переднее сиденье. Тут же у меня появилась компания из моих знакомых (не помню, кто это был). Мы поехали по улицам города, а потом вспомнили, что никто из нас не умеет водить. На меня кричали, почему я сама не села за руль.
- А какая разница, я тоже без прав, - отмазалась я. - Давай сворачивай во двор, там гаишники впереди.

Нам люто сигналила вся улица, потому что мы даже из ряда в ряд перестроиться нормально не могли, но потом мы кое-как заехали на обледеневшую горку во двор.

А там стояло много припаркованных автомобилей, занесённых снегом уже почти по крышу. Выхода не было, и мы поехали прямо по ним. Машина буксовала в этом снежно-машинном месиве, и мы вылезли и просто покатили её кубарем по сугробу, толкая руками. Это было тяжело, у неё уже разбились все стёкла, но нужно же было её вернуть.

Постепенно месиво превратилось в лес с гигантскими сосновыми деревьями, по верхушкам которых мы скакали, как белки. Это было страшно, только если об этом думать. А если отключить голову, то внизу видны были только зелёные пятнышки, на одно из которых нужно было приземлиться и схватиться за ближайшую ветку. Классное ощущение лёгкости и полуполёта при этом. Только очень жутко смотреть вниз, земля была катастрофически далеко.

Мы ловили какую-то особенную белку. Нам очень нужно было её поймать, но она прыгала по деревьям лучше, чем мы, и погоня затягивалась, уводя нас в чащу леса. Зверёк постоянно ускользал из рук.

Наконец я схватила белку за усы. Она жутко вырывалась. Я перехватила её за туловище и сказала быстро нести рюкзак. Белка кусалась, была скользкая, пушистая и очень милая. В рюкзак класть добычу мои спутники отказались - выбежит и поминай как звали. И сказали мне её задушить.

Душить белку было жалко. Но надо. У неё надувались щёки и выпучивались глаза, но умирать она никак не хотела. И тут снизу послышались шаги.
- Это дикое племя, они убьют нас, если увидят, - сказал кто-то из спутников.
- Не двигайтесь, они слышат звуки, - сказал второй.

Мы замерли, но снизу нас всё равно окликнули, спросили, кто мы и что делаем на их земле. И тут за нас вступилась полузадушенная белка:

- Перестань меня душить, и я скажу секретные слова, которые вас спасут, - прошептала она.
Я отпустила шею белки.
- "И люди цвета воронова крыла если не придут, то пронзит их стрела, 12 15 1448" - сказала белка.
Пароль по очереди повторяли мои спутники, отвечая на вопрос дикарей, и те опускали оружие. До меня очередь дошла последней, и как назло, стишок вылетел у меня из головы, остались только цифры.
-12 15 1448, - неуверенно сказала я. И тут же мне в руку вонзилась стрела с ядом. Ответ был неверным, без стишка смысл пароля искажался до противоположного значения.

Мы, кажется, побежали дальше, но моя раненая рука мешала мне цепляться за деревья, и в теле из-за яда нарастала слабость. Через несколько минут белка снова сказала нам замереть - навстречу шёл ещё один отряд диких людей. Они не скакали по веткам, как предыдущие, а шли снизу. Но всё равно нас увидели. Мы висели на деревьях, как мешки.

- Это кто там вверху? - спросил кто-то.
Я молчала и старалась придумать ответ побезопаснее.
- Да это чужаки, про которых нас предупредил тот отряд, - ответил второй. - они ранили их и оставили подыхать, не трогай их. Скоро уже действие яда завершится.

Я действительно поняла, что силы меня совсем покидают. Всё было как в тумане, от раны растекалась слабость. И тут белка сказала, что разгадала их пароль - эти люди используют "сок воронова крыла" в качестве противоядия. И протянула мне перо с какой-то чёрной жижей. Я помазала жижей рану, и стало получше, просто немота какая-то появилась.

Тут люди из леса прочухали, что что-то не так, и забрались на ветки посмотреть, что происходит. Столпились вокруг моего полудохлого тела и обсуждали, что со мной делать. Среди них я увидела Арагорна, который каким-то лесом сюда затесался, и решила, что негоже, если я тут подохну, а ему не достанется семейная реликвия. Сняла со своей руки кольцо Барахира (лол шта, не знаю, откуда оно у меня и зачем вдруг во сне взялся Толкин) и протянула ему. Он просиял в лице, крикнул "сестрёнка" и сказал лесным людям, что это свои, и нас оставили в покое.

Лесные люди объяснили, что чёрная жижа - это сильнодействующий наркотик, поэтому я сейчас никакой боли вообще не чувствую, а так-то я вся в ранах от сосновых веток. Я обернулась и увидела, что вся спина и ноги у меня в крови. Но меня утешили и сказали, что заживёт.

Мы побежали дальше, и в итоге лес закончился, за ним была конечная остановка трамвая, перед которой деревья расступались в прямом смысле - брали и отходили. А внутри трамвая горел свет, был зал, в котором шёл банкет. Все кормили нас пироженками и радовались. Никто не умер.

Страшно, что придёт осень. Страшно просто от того, что идёт время.

Мне сейчас показалось, что за стенами моей шестиметровой кухни очень холодно и страшно. Прямо всей кожей почувствовала, как холодный ветер с дождём ударяется в эти тонкие стены, и я беззащитна перед этим ветром. И никого в этом мире нет, и время остановилось навсегда. Не в смысле, что оно замерло в нужной мне точке, а наоборот, закончилось, и больше ничего в этом мире никогда не изменится, будет только осенняя тоска и ветер.

Ад, наверное, был бы именно таким. Вечность, исполненная тоски, безнадёжности, одиночества и холодного ветра. Этакий конец света, сжимающий пространство в одну условную точку. Как там это в физике называлось?

Снилось, что ем гигантские чебуреки за 30 рублей, которые краду у продавщицы-таджички и разогреваю в чугунной сковороде, наполненной доверху грязным шипящим маслом.

Иду дождливой осенью домой к маме из школы, уроки уже закончились, мне надо идти куда-то ещё, но я брожу по мокрому городу и иду домой. А она смотрит телевизор, там что-то про патриарха русской православной церкви. Я кричу, что всё это бред собачий, и как она не понимает, что ей врут. А она говорит мне про веру и то, что я не права.

Я сажусь на свёрнутый в рулон матрас и плачу. От того, что хотела просто прийти и поговорить, а вышло опять чёрти что. А мама ругает меня за то, что плачу.

Наверное, детство снится тем чаще, чем ты дальше от него.
___________________________________________

Читаю Бродского. Его имя настолько замусолили и затёрли, что стыдно уже даже признаваться, что он тебе нравится. Это как сказать в компании меломанов, что в восторге от Филиппа Киркорова (я ни в коем случае не хочу сравнивать талант с русской недомузыкой, просто пытаюсь передать ощущение).

От настоящей поэзии всегда остаётся привкус раздирающей тоски. И ощущение "дадада, я именно это хотел сказать, но не знал, как". Но главное, конечно, боль и тоска, даже в самых безобидных строчках вроде "дрозд щебечет в шевелюре кипариса". Не знаю, почему так. Моё литературоведческое прошлое ни капли мне здесь не пригодилось.

Раз уж эта страница умерла как блог, пусть хранит мои сны.

Снилось, что я нашла таблетки для самоубийства (уже странно, потому что в реальности подобных мыслей и целей у меня не было). То есть это было лекарство от чего-то другого, но в графе "побочные действия " в инструкции было чётко прописано, что нужно сделать, чтобы умереть. "Сначала выпейте одну таблетку. Если через полчаса вы почувствуете тошноту, выпейте вторую таблетку. После этого через какое-то время у вас потемнеет в глазах, симптомы усилятся. После этого следует принять третью таблетку, тогда наступит летальный исход" - что-то в этом роде.

Я удивилась, как такую инструкцию вообще напечатали, но начала пить лекарство по описанной схеме. После первой дозы почувствовала описанные симптомы и, кажется, засомневалась, но выпила вторую. Стало ещё хуже, и тут до меня дошло, что это конец, дальше ничего не будет. Дальше был мыслительный процесс, который сложно описать. Я осознала всю ценность жизни, но в глазах уже темнело. Обидно умирать вот так, пожалев об этом и передумав в последнюю секунду, подумала я. И с надеждой вспомнила, что не выпила третью таблетку. И проснулась.

***

Снилось, что хозяйка бывшей квартиры решила поменяться с нами жилплощадью и заставляет нас переезжать в огромную хату на улице Комсомольской. Причём узнаю я это в процессе переезда - мы уже таскаем вещи в новый дом. А он совсем не новый, аварийный, сносить собираются скоро. Квартира антуражная, набитая всевозможным увлекательным хламом, покрытая толстенным слоем пыли. Планировка фантастическая: потолки метров пять, колонны, покрашенные тоскливой синей краской оттенка "СССР". В стене заложенный кирпичами камин, везде стоят какие-то кашпо с пыльными цветами, куклы-неваляшки со "знаком качества", коричневые чемоданы и прочая советская рухлядь. При всём этом богатстве квартира - студия.

Я рассматриваю этот антиквариат и ору, что я не хочу здесь жить. Мне нравится наша квартирка на Педагогической, пусть маленькая, но чистая и уютная. А Аня говорит, что слово хозяйки - закон, тем более, она уже расставила вещи по полочкам. В этот момент до кучи у меня крадут велосипед и несколько сумок, оставленных в подъезде. Занавес.

Снилось, что я попала в параллельный мир или в сон, и там я должна узнать свой жизненный путь. Для этого нужно выбрать направление дороги, а значения зарифмованы в стишок.

Я судорожно записывала стих в блокнот и удивлялась, что ручка оставляет следы на материальной бумаге: это же видение, сон, такого быть не может. Потом испугалась, что не смогу взять этот блокнот с собой в реальность. Единственный выход - вернуться в этот сон, найти блокнот и прочитать, решила я. Или выучить стишок наизусть.

Судьбоносные строчки я, естественно, забыла. Помню только начало:
На запад - к знаниям, на восток - к знамени.
Мучаюсь теперь, жутко интересно, что было на севере и юге)

Люблю сны за возможность экспериментировать без вреда для здоровья и психики.

Сегодня, например, я была героинозависимой и потерявшей интерес к жизни помятой женщиной. Мы с компанией таких же друзей приехали в зимний Питер, сели на какой-то занесённой снегом крыше. Открыли глаза после пьянки, посмотрели на мир и решили, что он не стоит того, чтобы на него смотреть.

Эти друзья предложили моей героине шприц, но она всё-таки сохранила остатки здравого смысла и сказала, что один одноразовый шприц на всех - это не норм. Можно спидом заразиться. "Дайте мне лучше героиновые капли для носа", сказала она.

Дама сквозь полузакрытые глаза увидела с крыши на другой стороне реки Зимний дворец, Медного всадника и что-то там ещё. Её осенило: "я же в Питере. Какого лешего я валяюсь третьи сутки обдолбанная на этой крыше? Надо встать и пойти прогуляться, а иначе какой смысл перемещаться так далеко в пространстве и не видеть его толком". Но тут на даму скатился по наклонной крыше её обдолбанный друг, и она чуть не упала.

***
Следующий эпизод, сумерки:
Героиновая героиня идёт вместе с моей однокурсницей по зимней заснеженной просёлочной дороге в военную часть. Не спрашивайте, зачем. Гуляет.

Рядом в том же направлении понуро шагают другие люди. Сзади едет автомобиль, освещая перед собой дорогу фарами. Люди видят свет и медленно расходятся в сторону, чтобы уступить дорогу. Одна бабулька не успевает отвести с проезжей части дедка, с которым идёт под ручку. Дедок подлетает вверх на капоте.

Мы набрасываемся на водителя со словами "вы что, вояки, совсем оборзели, людей пожилых давите". Они молча и хладнокровно опускают автомобиль под землю и уезжают в военную часть под дорогой.

Мы идём обратно, понимая, что в военной части делать нечего. Но на нашем пути сторожка, обнесённая живой изгородью, (на улице уже лето) её охраняет маленькая визгливая собачка. Она чуть не тяпает меня за ногу, я запутываюсь в ветках, рву одежду, царапаю ногу. И вдруг к своему ужасу слышу лай громадной овчарки. "Мелкая собака охраняет от женщин, но сейчас выйдет большая, которая от мужчин, и нас разорвут", - говорю однокурснице.

Выход перекрыт, и мы отступаем в огород. Из сторожки выходит охранник. Это слепая пожилая женщина. Дорогу перед собой она прощупывает не тростью, а обычной тонкой веткой, с которой отодрана кора. Она идёт на звук, шарит в воздухе этим прутом, я знаками пытаюсь объяснить, что нужно тихо отойти, затаиться в картошке и подождать, пока слепая уйдёт обратно в сторожку, чтобы пройти мимо. Но однокурсница всё портит, с хрустом топчется по грядкам, пытаясь обойти женщину.

Нас вытесняют за забор, в военную часть.

Эта страница появилась у меня раньше, чем все аккаунты в множестве соцсетей, где я сейчас присутствую по собственному желанию или служебной необходимости. Первая попытка что-то сказать глобальному пространству, собеседнику без лица и имени.

Когда-то я заходила сюда каждый день, с упорством графомана-перфекциониста стенографировала будничные мысли и внезапные озарения. Дать ссылку на тлог знакомому человеку было жестом большого доверия.

А потом оказалось, что мир слишком быстро меняется, и связывать слова в длинный текст слишком муторно и долго. Незаметно я и большинство моих знакомых ушли транслировать мысли на другие ресурсы, предлагающие более простую форму изложения: несколько слов, фотография, геотег - всё, достаточно, мир знает о моём присутствии.

Мне хочется вернуться к форме большого текста, это лучше помогает структурировать воспоминания. Пыталась завести тематический бложик, но, к несчастью, там был счётчик посещений, который быстро доказал бессмысленность этой милой странички с длинными текстами и морем фоток.

Пыталась вернуться сюда. А здесь пустота, ветер дует по коридорам, неловко как-то, как будто в заброшенном здании. Тематическую вечеринку устроить один разок можно, но жить не будешь.

***

Я вообще зашла не за тем, чтобы разглагольствовать о природе информационных технологий. Хочется выговориться куда-то, но не знаю толком, что сказать.

Зимы становятся всё более одинокими. Мой круг общения свёлся до минимума. Мама / папа (Покушала, солнышко? устала? расскажи, как у тебя дела / Я вот тут такую книжку прочитал про развитие общественного права во Франции...). Соседка (А у нас на работе сегодня начальник кактус подарил. Пол подмети, ладно?). Пара случайных разговоров в университете. Привет-пока-как погода на работе. Редкие, очень редкие встречи со старыми друзьями, на которых и сказать-то нечего особо.

Как дура радуюсь случайным встречам на улицах со старыми знакомыми. Как будто воспоминания из прошлой жизни, тёплые такие. Тоже привет-пока, но с каким-то элементом ностальгии. Поймала себя на том, что специально хожу туда-сюда по Плотинке, чтобы кого-нибудь случайно встретить.

А от некоторых встреч наоборот хочется в землю закопаться, как страус. Я разучилась смотреть людям в глаза. Мне стоит неимоверных усилий просто поднять взгляд и встретиться лицом к лицу даже с близкими людьми. Мне кажется, это уже из серии психических отклонений. То ли последний год меня так доконал, то ли я просто раньше этого не замечала.

Я как будто старею с каждой новой зимой. Звучит бредово. Мне до сих пор в магазинах пиво без паспорта не продают, говорят, лет 16-17 на вид. Наверное, оттого, что косметикой не пользуюсь. Когда мне действительно было 16, вопросы о паспорте всплывали куда реже, чем сейчас.

Но это чувство усталости, жалости к себе, тёмной безнадёги и замкнутого круга - оно растёт. Появляется скованность, скептичность. Исчезает безрассудность, не хочется идти на риск или даже просто расставаться с комфортом. Все лучшие качества ребёнка исчезают, а все худшие остаются. Растерянность, беспомощность, стеснительность, "а пусть как-нибудь само, кто-нибудь за меня", " не хочу как все".

***

Я тут всё собираюсь начать новую жизнь. Единственное, что пока действительно сделала - написала заявление об увольнении. Теперь хожу и рекламирую всем свою должность, чтобы найти замену. Так расписываю, что в голове проносятся мысли "а нафига ушла", но потом вспоминаю эту полугодовую ночь сурка, и желание вернуться пропадает.

Остальные шаги к новой жизни все пока на стадии "с понедельника". Начну писать диплом, чтобы покончить уже с этим нелепым высшим образованием. Запишусь на йогу. Схожу к стоматологу. Начну рисовать. Достану пыльную гитару. Составлю план путешествия. Выучу этот сраный английский язык, без которого за рубежом даже сраный гамбургер в макдаке не смогу заказать.

Так много всего, а дедлайн - конец июня. Звучит так же невыполнимо, как и все прочие обещания стать идеальной с завтрашнего дня. Учитывая, что из ресурсов только финансы месяца на три и желание хоть что-нибудь изменить.

Это очередной сон, если что. Я не могу их не записывать. Они шедевральны.

Я боролась с мировым злом. Зло представляло собой голос, идущий из ниоткуда, который застилал весь мир. Он посылал на меня разные напасти в виде огромных полчищ червяков, застилающих горизонт, или мрачных туч.

Мы прятались от зла в надувных палатках-скафандрах, но потом нам пришло послание из будущего, где какая-то девочка подробно объяснила, что скафандры эти пропускают радиоактивные изотопы на микромолекулярном уровне. И все годы, которые человечество летало в космос в этих палатках, очень плохо сказались на нас - мы и не подозревали, что они не защищают.

Потом зло испытывало меня чистой темнотой. Там была дверь, в которой не было абсолютно ничего, и нужно было туда зайти, кажется.

А потом я пошла в поход по каким-то невъебенно красивым горам. Нас было человек десять, какие-то парни, в основном, и вёл нас всех инструктор Виталя с Алтая, который говорил тонким хриплым голоском из-за операции на связках (это реальный человек).

В первый день мы просто шли через какие-то перекаты, буераки, ручьи. Во второй день мы резко стали друг другу такие родные всем отрядом, что я даже во сне удивилась.

В третий день мы поднимались по ступенькам в горе на цветущую долину с оранжевыми цветами, и до меня дошло, что нужно фотографировать, и что предыдущие два дня я не доставала фотоаппарат.

Я говорю всем "подождите, я сейчас до магазина сбегаю и сфоткаю", думаю, что сейчас по-быстрому пробегу часть маршрута назад и вернусь, а заодно вон в тот ларёк зайду за продуктами, который посреди поля стоит, куплю всем ништяков каких-нибудь. Меня согласны ждать, я спускаюсь по ступенькам обратно, роняю телефон и фотоаппарат в лужу, всем объясняю, что топлю технику уже не впервые, и всё будет норм, но достаю и боюсь, что они не будут работать.

А потом мы едем куда-то в поезде, но он просторный и белый, и я забираюсь на вторую полку к какому-то мужику из нашего отряда и пытаюсь его склеить, а он тупо складывает мне на спину руки и засыпает.

А потом был какой-то ужастик. Вроде бы всё то же самое, поход, мы идём куда-то, но мы дети, и всё происходит не в горах, а на горке у гаража около моего дома, ну как будто масштаб уменьшили.

Мы должны дождаться вторую часть отряда, но некогда ждать, и мы надеемся, что нас найдут по следам. А за нами идёт Горлум, который Смеагол, и заметает наши следы, чтобы вторая часть отряда нас не нашла. И всякие разные пакости делает. А потом нас в плен берёт. И нас приходит спасать мама Оли Мещерягиной с какой-то другой женщиной. Я недоумеваю, где моя мама, и понимаю, что это всё фильм, а мы актёры.

Снилось, что в деревне меня позвали на какую-то вечеринку. Сначала мы с подругой пробирались через сараи и какие-то хлева со свиньями, а потом ехали в лес на маршрутке.
Ехать нужно было долго, в микроавтобусе были люди, которые тоже направлялись на это сомнительное мероприятие, я там многих знала не то по ШУА, не то по ЛШРР.

Я обнималась на заднем сидении с каким-то молодым человеком, он был такой вроде миленький, но руки у него были похожи на кактус. Или на наждачку. Меня это почему-то не напрягало.
На "вечеринке" нас привели в огромное помещение, что-то среднее между каким-нибудь ККТ "Космос" и рестораном. Столики, перегородки, в центре общий зал с гигантской люстрой, а по углам монстеры и фикусы какие-то, как в зимнем саду.

Мы непринуждённо общались и что-то пили, а потом оказалось, что это бал в Хогвартсе, на нас были надеты не то мантии, не то советская школьная форма, я заметила, что у меня на одежде герб Гриффиндора, а я разговариваю с подругой, у которой эмблема Слизерина. И отошла от неё. Потому что нельзя.
Нужно было танцевать, а я почти не умела. Никто со мной не соглашался встать в пару, кроме какого-то щуплого школьника.

Потом мы должны были ехать на продолжение этой странной тусы на природу, я замешкалась, а когда вышла на улицу, все транспортные средства уже разъехались. Стоял только чей-то одинокий мотоцикл. Школьник подошёл ко мне и сказал, что может подвезти. Спросил, за рулём я хочу ехать или сзади. "Конечно за рулём", ответила я.
Тут из-за нашей спины вышел шикарный брутальный мужик с какой-то бабой, сел на этот мотоцикл и уехал. А школьник достал из-под полы самокат. И мне пришлось медленно и с трудом толкать нас в горку обоих. Потому что я же за рулём. Я и везу.
Финал.

Не хватает моря и дороги.

Сегодня я не могла уснуть, в голове вертелись тяжёлые и нудные мысли о работе, и уже в состоянии полудрёмы вспомнился почему-то мартовский дождливый Светлогорск.
Красные кровли на фоне серого неба, изящный цилиндр водонапорной башни, дымчато-зеленоватые деревья, промокшая насквозь пуховая куртка, солёные брызги, тоскливые птицы, песок под сапогами.

Я увидела набережную с высоты птичьего полёта, как будто камеру гоупро прилепили к клюву одичавшей от одиночества и холодного ветра чайки. Пустую набережную, в мельчайших подробностях. На многое, оказывается, способна наша память.

Из всех городков Калининградской области вспомнился самый курортный. Наверное, потому, что его мы увидели первым. Тогда почти сбылась моя ненормальная мечта увидеть зимнее море. Март - не зима, но и не "горячая кукуруза, раки, покупаем недорого".

К слову, там был великолепный глинтвейн в одноразовых картонных стаканчиках. И смешное пиво "насморк" (остмарк, на самом деле). И странноватая, но интересна Света (или Лена, не помню), которая вписала нас в своей шикарной двухкомнатной квартире и рассказывала, как собирала в Финляндии малину. И скрипящие электрички, воющие, как хор Ада. И зимне-весенняя смесь тоски и счастья.

Как будто и не со мной было.

Куда уходит наше прошлое? Остаётся ли оно где-нибудь в материальном виде? Сейчас, когда даже фотокарточки не принято распечатывать, оно кажется особенно несуществующим.

Мне снятся в последнее время странные сны. Во сне я работаю.

Недавно (во сне, естественно) был День военно-морского флота, я сидела в каком-то баре, где мне на столе оставили ключи от офиса. Потом вышла наружу, надела наушники и пошла по тёмной улице. Навстречу шли пьяные моряки в тельняшках и матросках, а потом кто-то догнал меня сзади, ударил, схватил - я успела подумать, что зря я хожу по темноте с закрытыми ушами, - я попыталась закричать, но мне в рот что-то засунули, какой-то кекс с крошками. Я вырывалась и хотела набрать полицию на телефоне, но не попадала по сенсорной клавиатуре, а потом у меня его выбили из руки. Я подавилась крошками от кекса. Или меня задушили нападавшие сзади. Я умерла и проснулась.

Мне очень редко снятся кошмары, раз в пару лет, не чаще. А тут ещё такой абсурдный.

А сегодня снилось, что в меня влюблён один малознакомый в реальной жизни фотограф. Мы ездили (на съёмки?) в какой-то газели, почему-то со штатом четвёртого канала. Один раз что-то сломалось, мы вышли на обочине, а по трассе везли лес в длинных-длинных прицепах, высоких, как дома. Там были и отёсанные брёвна, и стволы сосен, и доски, и брусья. Всё это было скреплено перочинными ножами и шампиньонами. Грибы иногда отваливались по ходу следования, и мы их подбирали и ели.

Бля, самая романтичная история в моей жизни. Вместе подбирать на обочине грибы, которые отпали от фур с лесом.

Привет. Давно здесь не была, наверное, потому, что до сих пор не починила компьютер. (Ну мне и без него прекрасно живётся).

Я встала на ровную тропу нормального цивилизованного человека. Тридцать первого августа я вернулась в город. Нашла хорошо оплачиваемую работу, даже по своей специальности. Точнее, она сама меня нашла, но это неважно. Решила-таки добить последний курс университета, получить диплом и забыть всё это. Записалась к стоматологу. Ложусь спать в одиннадцать часов вечера. Почти не курю. Живу в дешёвой съёмной половине комнаты, потому что хочу копить деньги. Но покупаю туалетную бумагу за 127 рублей, "потому что я работающий человек, могу себе позволить".

Вчера меня официально взяли в штат, теперь я корреспондент ночных новостей на крупном интернет-портале (по документам), ночной сторож-живой автоответчик-копипастер (по факту). Глядишь, скоро закрою долги и начну писать диплом. Нормальная такая жизнь.

НО мне не нравится!!! Я не хочу ночевать на работе и бухать в барах по выходным, с тоской глядя вслед уходящим на Восточной поездам. Я не готова в одиночку приходить домой и бухаться спать, пока не наступила следующая смена. По-рабски выпрашивать двухнедельный отпуск и покупать автобусные туры в Европу. И говорить себе "завтра, завтра всё будет по-другому, ты должна радоваться, у миллионов людей всё хуже, чем у тебя". И слишком страшно, что я к этому привыкну.

"А позже руки кандалами приворотят к станку, и до отбоя будешь резать из железа солдат, в вечернем шопе добывать в цветных пакетах корма и перебежками, наощупь добираться домой"

Через несколько часов мы будем на Байкале. А пока все спят, я маюсь дурью и придумываю детские песенки. Уляля.

Я человек-рюкзак,
Без места проживания,
Без штампа о прописке,
Мой дом всегда со мной.

Я человек-рюкзак
Без имени и звания,
Без возраста и пола,
иду своей тропой.

Я человек-рюкзак,
спокойный, как слониха,
счастливый, как ребенок,
свободный, как прибой.

И если для тебя
не звук пустой дорога,
то позови меня.
И я пойду с тобой.

Вадабуди-буди-будай,
не звук пустой дорога,
вадабуди-буди-будай,
зови меня с собой.

Я встретил как-то раз
отличную деваху,
умна, стройна, трезва
и будит интерес.

Сказал: бери с собой
носки, штаны, рубаху,
шузы, трусы, топор -
пойдем с тобою в лес.

Но что-то не срослось.
Очки и мокасины,
крем для загара, шлепки,
и начался сыр-бор.

Пойти с девахой в лес
у нас не получилось,
короче, не влез в рюкзак
её маникюрный набор.

Вадабуди-буди-будай
Ну что я мог поделать?
Она человек-чемодан.
Я человек-рюкзак.

Я встретил как-то раз
отличного парнишку,
умен, хорош собой,
пижон-интеллектуал.

Решил, возьму всё сам:
бери себя под мышку,
не нужно ничего, идем на перевал.

Парнишка вроде рад
и любит приключения,
вот, будет чем пополнить
свой скудный инстаграм.

Но он узнал, что нет в горах
к вайфаю подключения.
К тому же, мастеркард
Не принимают там.

Вадабуди-буди-будай,
ну что я мог поделать.
Он человек-портмоне. Я человек-рюкзак.

Всё прекрасно. Даже писать больше ничего не надо, потому что люди не любят читать, как у кого-то всё прекрасно. Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить, но планы на лето не только продолжают реализовываться, но и обрастают новыми приключениями.

Мой комп сломан, так что отчеты о летних путешествиях я, видимо, буду писать долгими зимними вечерами. А пока я купаюсь в человеческом тепле, греюсь у чужих костров и радуюсь новым дорогам.
Страшно только возвращаться в обычную человеческую жизнь в сентябре.